#деньги
На каких женщинах стоит жениться Большинство моих холостых знакомых при слове «жена» представляют себе высокую брюнетку с большими сосками, в красных тюлевых трусах и непременно...
Читать полностьюНа каких женщинах стоит жениться
Большинство моих холостых знакомых при слове «жена» представляют себе высокую брюнетку с большими сосками, в красных тюлевых трусах и непременно на семь лет младше. Вот тогда бы они бы и женились, может быть. А пока - извините дамы.
Пока что они имеют лишь кратковременный опыт веселых потрахушек, и слышать не желают о той стадии отношений, когда не будет больше красных тюлевых трусов.
Позвольте мне, на правах старшего товарища, в подробностях вам рассказать о том, на каких женщинах действительно стоит жениться, чтобы не было мучительно больно.
Первое мужское заблуждение касается красивых, ярких, привлекающих внимание женщин, так называемых «королев». Этим заблуждением особенно болеют те особи, которые не имели опыта секса с одним человеком годами, и думают, что драйв от скольжения руки в красные тюлевые трусы продлится вечно. Также этим очень грешат атлеты, фитнес-инструкторы, различные качай-жопу гуры, и т.д.
Я сейчас скажу вам, пожалуй, самую страшную вещь. К любой внешности через 5-7 лет человек привыкает. По прошествии этого времени, вам, скорее всего, уже все равно, как выглядит вторая половина. Она может превратиться в большой оранжевый шар или покрыться шерстью, набить татуировки или сделать пирсинг языка. Она может быть толстой или худой, или даже сниматься для обложки Плейбоя. Она может быть красивейшей женщиной на земле… Но если от природы вы полигамны, то вас все равно со страшной силой будет тянуть налево.
Поэтому я считаю, что совершать подвиг ради того, чтобы жениться «на королеве», «на молодухе», и т. д.- это уровень мальчика-подростка, который никогда не состоял в отношениях. Если вы вздумали жениться непременно на самой красивой, лучше не женитесь вообще никогда. Ничего хорошего из этого не получится.
А с кем же тогда получится? – резонно спросите вы. Отвечу. На тех, с кем ваш союз сможет удержаться на трех основных китах брака: сексуальная, бытовая и денежная совместимость.
Что такое сексуальная совместимость, хочу подчеркнуть – это не только схожая физиология. Ежу понятно, что не будет счастья, когда муж хочет три раза в день, а жена – два раза в месяц, ну или наоборот. Сексуальная совместимость – это еще и примерно схожие взгляды на то, что в сексе является допустимым, а что – запретным. Баба-бомба, баба-нимфоманка не должна жить с мужиком-тюленем. Ваши представления о запретах должны совпадать с ее представлениями о запретах. Секс в семье должен быть регулярным, и он должен приносить удовольствие обоим. Вот и вся задачка.
Теперь давайте поговорим о совместимости материальной. Транжиры не должны жить со жмотами в точности так же, как нимфоманки с тюленями. Вернее, это даже еще важнее. Муж и жена должны примерно одинаково относиться к возможности тратить деньги, или копить их.
Счастливую пару составят, например, две жадины. Он купил ей мимозу со скидкой, она радуется! Вместе урвали тапки на распродаже, какая прелесть!
Счастливы будут также два транжиры. Она выбросила ползарплаты на маникюр, он лишь рукой махнул – мол, это не деньги. А вот у противоположностей обязательно будут конфликты.
Хочу добавить, кстати, что помимо общих взглядов на то, как деньги тратить, пара должна одинаково относиться к процессу их зарабатывания. Если женщина всю жизнь хотела быть домохозяйкой, что счастье ей будет только с суровым и работящим мачо, а если мечтала штурмовать вершины – то с надежным и покладистым мужиком без особых амбиций.
Теперь о совместимости бытовой. Это, пожалуй, самое важное. Я бы поставила 100 баксов на то, что среди трех пар: несовместимые сексуально, несовместимые материально и несовместимые в бытовом плане – первыми разведутся «бытовые».
Пожалуйста, послушайте меня внимательно. Если вы – бытовая свинья, то выходите замуж и женитесь только на свиньях. Если вы – фашист-чистоплюй, то ищите пару по себе.
Две свиньи будут радостно разбрасывать носки, жрать в кровати, оставлять тарелки в гостиной, а мокрые следы – в коридоре. Хрюкая от восторга, они оба будут по месяцу не мыть полы, по неделе – посуду. И будут считать, что все нормально!
Но вот если рядом со свиньей поселится чистоплюй – считай, все пропало. Он будет пилить и пилить несчастную свинку, тыкать ее носом в нагаженное и всячески отправлять ей жизнь! Ты наследил! Ты натопала! Что за посуда в раковине! Что за пыль на полках!
Свиньи, если вы знаете про себя, что вы свиньи, то первоочередной вашей задачей должен быть поиск не красивого и сексуального партнера, а такой же свиньи, как и вы сами!
Вы можете сказать:
- Неужели все так просто! Неужели ты действительно думаешь, что муж и жена объединены только тем, что вместе свинячат, трахаются и тратят деньги?
- О нет, что вы! – отвечу я поспешно. – Конечно, нет. Помимо того, что муж и жена свинячат, едят чипсы в постели, трахаются и тратят деньги на всякое говно, они еще и спят вместе. Отсюда последний, и самый важный совет – лучше, чтобы ваша жена при всем вышеперечисленном еще и не храпела. Вот тогда будет вам счастье и по истечении периода красных тюлевых труселей.
Сложилось так, что в детстве платья для меня шил отец. До войны, он, вроде бы, был токарем. Но на войне потерял глаза. Мама тепло приняла его назад, и они стали жить как...
Читать полностьюСложилось так, что в детстве платья для меня шил отец. До войны, он, вроде бы, был токарем. Но на войне потерял глаза. Мама тепло приняла его назад, и они стали жить как полноценная семья. «Он вернулся точно тем же человеком, что и до войны. Разве что без глаз, но это не слишком важно», — часто говорила она маленькой мне. Не знаю почему, но эти слова я помню до сих пор.
На работу ему вернуться не удалось. Да и другую найти не смог ввиду вызванных травмой ограниченных возможностей. Но как ветеран войны, он получил достойную пенсию уже в 40 лет, так что мы сводили концы с концами. Мама преподавала литературу в школе, но заработать на этом денег не очень удавалось. По литературе ведь не нанимают репетиторов... Так что она работала, а папе приходилось подолгу сидеть дома. Вот таким образом он и пристрастился к шитью. Швейная машинка нам досталась от бабушки. Та не очень любила возиться с нитками и тканями, так что максимум, чего можно было ожидать от нее – наволочка или мешок для круп. А вот папа… Ему нравилось касаться машинки, щупать ее, крутить понемногу ручку, слушать, как движется иголка. Иногда он подставлял лист бумаги под иглу, а затем трогал оставленные ею дырочки.
За годы, проведенные дома, отец стал настоящим мастером швейного дела. На слух, наощупь он научился заправлять нить и чувствовать длину стежка, скорость движения иглы. Часами и днями он разбирался с тем, как нехитрыми движениями нить заплетается и делает разные швы. Шитьё было его забавой. Не более чем хобби, которое отец просто любил. Иногда он дарил мне аккуратные рубашки. Они всегда были подходящего размера и с идеальными швами. Иногда он шил кукол, в которые можно было сунуть руку и устроить театр. Помню, маленькой очень любила его подарки... Но потом я подросла. Во мне проснулся предприниматель, и я взяла хобби отца в свои руки. Мама в это время усиленно изучала английский после работы, в надежде заработать потом на этом дополнительных денег.
Я откопала в шкафах кучу отрезов – свертков хороших тканей, которых у нас дома было полно еще с тех пор, как их покупала бабушка. Целыми днями мы с папой сидели вместе и занимались нашим общим делом. Он долго и внимательно слушал, каким должны быть платья, которые я у него просила. А я описывала все модные в те времена черты: узкая талия, круглый вырез, рукава на три четверти, длина слегка выше коленок. На школьных дискотеках у меня были самые красивые платья. Перед тем, как кроить, папа осторожно водил вдоль меня руками, щупал плечи, бедра, руки, ключицы. Затем он стелил на полу огромные полотна и вырезал большие куски тканей разной формы, понятной только ему. Иногда мама приносила домой разные модные журналы, а я их смотрела и точностью описывала папе то, что там видела: ткани, фактуры, фасоны, силуэты и другие нюансы этого дела. А затем мы ждали, пока останемся дома одни, расстилали те отрезы и папа наощупь кроил…
Вот так мы и провели следующие три года. Папа был моим лучшим другом. Знал мои мысли, тайны. Даже простил мне однажды, что продала одно из его творений своей однокласснице. Я гордилась этим, а вот в папино сознание не вписывались такие спекуляции. Конечно, я продавала платьица и после этого, но делала это втайне. Отец не видел, одеваю ли я их, да и, собственно, не слишком расспрашивал меня об этом. Его не сильно интересовало, идет ли мне платье. Отец ждал от меня все новых идей: каким же должно быть следующее?.. Деньги, вырученные с этой несанкционированной торговли, я тратила на модные в те времена безделушки или же подкидывала их маме. Иногда я обманывала ее, что нашла деньги на улице. Так что папино хобби, умноженное на мою хитрость, малость подкармливало нашу семью в те экономически трудные времена.
Со временем мы с отцом стали общаться все меньше и меньше. Мой спрос на платья упал. В гардеробе появились джинсы с рубашками и футболками. Платьев становилось нужно все меньше и меньше. Как следствие мы с папой начали отдаляться. Он не хотел слушать мою музыку, да и мыслей, которые я могла с ним разделить, становилось слишком мало. Папа продолжал шить, но делал это все медленнее. Вот так тихо за машинкой он и отошел… Как оказалось потом, он зачем-то наделал дырок в страницах книг и во многих старых фотографиях. Видимо, ему становилось уж слишком скучно и одиноко.
Сейчас мне тридцать, и я иногда подрабатываю волонтером в военном госпитале нашего города. Сложилось так, что я вызвалась забрать солдата, потерявшего глаза во время боевых действий, и отвезти его к родителям в небольшой областной городок. Его звали Максим. Тот лечился на дневном стационаре, но ему разрешали уезжать к родителям на выходные. Как и подобает молодому парню, Максим не унывал по поводу своей травмы, уже выучил брайль и планировал найти себе подходящую работу. Я решила забрать его в пятницу утром, прогуляться по паркам, возможно, выпить с ним кофе и уже к вечеру подвезти к родительскому дому. Как назло, разразилась гроза, и мы поняли, что побродить паркам не удастся.
— Может, в кино? – предложила я и поначалу даже не поняла, что не так.
Максим громко засмеялся. Затем засмеялась я. Потом стало стыдно и захотелось пнуть себя по ноге…
— Не надо в кино, — сказал Максим, а затем спросил: — Если бы не эта ситуация с волонтерством, где бы вы хотели оказаться сейчас?
— Дома, наверное... — ответила я. — Да, определенно дома. Хочу домой.
И мы поехали ко мне. Я нечасто привожу мужчин к себе домой. Да и вообще, я не воспринимала его как мужчину. Мы прошли на кухню, я включила плиту, закурила и принялась готовить яичницу, чтобы мы могли перекусить. Максим в это время принялся рассматривать интерьер, как это зачастую делают гости. Только вот делал это руками, а не глазами. Парень нащупал книжные полки и продолжил исследовать их пальцами вглубь. Я разбивала яйца на сковороду, как вдруг услышала:
— Я люблю тебя, Аня.
От такого заявления я открыла рот, и сигарета упала прямо на плиту. Меня заполнило какое-то странное чувство, похожее на злость, страх и презрение одновременно. Захотелось сразу же вызвать для него такси, сказав что-то вроде «Как ты смеешь?!» или «Я так не думаю». Но вместо этого только глупым голосом переспросила:
— Что?..
Я повернулась к нему и увидела, как он держит старую фотографию моего отца в руках, поглаживая пальцами те самые отверстия, которых тот наделал швейной иголкой.
— Я люблю тебя, Аня.
Тут я осознала, что это не Максим говорит. Это кое-кто другой говорит, а он просто передает мне послание. Я посмотрела на все те книги, которые забрала из родительского дома. Сколько же теплых слов папа оставил мне на потом? Сколько советов и напутствий на будущее... А ведь я могла так и не найти это сокровище, не понять этих странной формы посланий! А ведь папа знал, что я все найду и пойму.
До моего слуха вдруг донесся тихий голос читающего Максима:
— Люблю тебя... Даже сейчас.
